АЙСБЕРГИ КОНСТАНТИНА РУБИНСКОГО. РАСШИФРОВЫВАЕМ «РАЗВЯЗКУ»
Художественный текст можно сравнить с айсбергом. Диалог текстов, при котором происходит включение одних кодов и образов в другие, открывает «подводную» часть со скрытыми смыслами. По выражению польского парадоксалиста Станислава Ежи Леца, «обо всем уже сказано. К счастью, не обо всем подумано». Потому авторы дают нам, читателям и исследователям, погрузиться в их творчество с помощью интертекста.
Константин Рубинский — уральский поэт, драматург, либреттист, литературный, музыкальный и театральный критик, педагог и Член Союза писателей России. Родился 20 марта 1976 года в Челябинске. Окончил Челябинский музыкально-педагогический колледж и Литературный институт имени А. М. Горького в Москве.
В поэтическом творчестве Константина Рубинского представлена детская литература; любовная лирика, которая имеет открытый и печальный финал; стихи о природе, где можно проследить мотив одиночества, а также отождествление настроения лирического героя с состоянием природы; философская лирика и городская лирика.
Для творчества автора характерно обращение к мотивам смерти, христианским мотивам, мотивам созерцания и поиска гармонии. Одна из особенностей творчества автора — интертекстуальные аллюзии на зарубежных и отечественных писателей и поэтов, а также метатекст.
ГДЕ ЖЕ РАЗВЯЗКА?
Для анализа интертекстуальности в творчестве Константина Рубинского были взяты стихотворения из сборника «Развязка», который опубликован в 2009 году.
В стихотворениях Константина Рубинского неоднократно возникают косвенные отсылки или упоминания различных детских произведений. Например, стихотворение «Кузнечик не умирай у лягушки в брюхе».
Первая строка, по которой и названо стихотворение, представляет собой парафраз известной детской песни «В траве сидел кузнечик». Трагичный по детским меркам сюжет песни Рубинский интерпретирует в философской манере изложения, отходя от повествовательной структуры оригинала и наделяя образ кузнечика почти героическими чертами.
Слово о живописи из Сада с горчичное зерно. Китай, между 1679 и 1818. Фрагмент.
Фото: Мария Говтвань, РГБ
Главным художественным инструментом является антитеза. Противопоставляя образы кузнечика и лягушки, автор показывает несправедливость смерти какого-либо прекрасного явления в опасной, несвойственной, враждебной ему среде, показывает поглощение духовного материальным.
На антитезе строятся две первые строфы, и антитеза служит резким переходом к последней строфе, в которой автор создаёт альтернативную концовку оригинального сюжета. В третьей строфе представлена «идеальная» смерть для кузнечика, которая раскрывает идею дополнения окружающей реальности подходящими элементами. Наиболее ценным является присутствие какого-либо прекрасного явления именно в соответствующей ему среде — именно там оно будет оценено по достоинству и не сгинет бесследно и бессмысленно, именно там его будут любить и помнить даже после его естественного угасания.
Стихотворение Константина Рубинского «В ожидании Гаутамы» соотносится с пьесой ирландского и французского писателя, поэта и драматурга Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо» не только в соответствии названий, но и в ключевой идее обоих произведений.
Иллюстрации к книге Сэмюэль Беккет — В ожидании Годо. Трагикомедия в двух действиях.
Герои Рубинского и Беккета находятся в ожидании некой всесильной сущности, способной решить все человеческие проблемы, наделить существование смыслом и радостью. Говоря простыми словами, они ожидают непосредственного влияния Бога на их собственную жизнь, не желая действовать самостоятельно.
Стихотворение поделено на две равные части не только горизонтально, но и вертикально. И если в нижней части поэт иллюстрирует несостоятельность беккетовских персонажей, то в верхней он вновь применяет антитезу для введения в текст лирического героя, который радуется малому, находит счастье в мелочах. Здесь же мы находим объяснение, почему в названии стихотворения упоминается именно Гаутама. Гаутама Будда был основателем буддизма — религии, сутью которой является духовное совершенствование человека, заключающееся в познании мира через размышление и созерцание. Именно размышление и созерцание позволяют лирическому герою Рубинского находить смысл и вдохновение даже в самых незначительных явлениях окружающей его реальности.
Стихотворение «Искушаемый» наполнено диалогическим взаимодействием текстов. В эпиграфе автор обращается к изречению итальянского поэта, мыслителя Данте Алигьери, автора «Божественной комедии».
Иллюстрация к поэме Данте «Божественная комедия», Уильям Блейк, 1795 год
«Я поднял глаза к небу, чтобы увидеть, видят ли меня?» — цитата задает мотив веры и подкрепляет основной вопрос стихотворения («Господи, Ты видишь меня?»), который завершает череду рефренов («Господи, не вижу Тебя»).
Лирический герой наблюдает за миром и обращается внутрь себя с религиозными вопросами. Во второй строфе автор упоминает имена: Маргарита, Фауст, Лилит и Исаак Сирин. Эти персонажи упомянуты с использованием антитезы, чтобы противопоставить два мира — демонический и священный.
Маргарита — литературный персонаж, героиня Михаила Булгакова. Чтобы вернуть любимого, она отдает свою душу дьяволу. В романе «Мастер и Маргарита» героиня является королевой и хозяйкой бала Сатаны и в конце покидает мир в образе ведьмы. Неслучайно соседствует с Маргаритой имя Фауста, учёного, который обменивает душу на безграничные знания и мирские удовольствия. Трагедия Иоганна фон Гёте — основа множества произведений, в том числе и булгаковского. Назвав будущего Мастера в ранней редакции Фаустом, Булгаков затем отказался от идеи прямого указания на героя немецкого поэта, однако имя героини (Гретхен-Маргарита) менять не стал. Еще одно имя в этом ряду — Лилит — демоница в еврейской мифологии, первая жена Адама. В религиозных текстах ее упоминают среди высших дьяволов.
Противопоставлен им Исаак Сирин — один из Отцов Церкви, христианский писатель-аскет. Он олицетворяет свет и веру, образ, способный «молчаливой песней» сотворить чудо и изменить в душе героя восприятие Бога.
Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)
Константин Рубинский при помощи интертекста вовлекает читателя в интеллектуальную смысловую игру. Он добавляет в современный текст такие элементы интертекстуальности, как «точечные цитаты» в виде имен персонажей, аллюзии, реминисценции к классическим, детским и религиозным произведениям. Христианские мотивы, мотивы смерти, созерцания и поиска гармонии, мотив жизненного выбора отражаются автором в сборнике «Развязка» посредством выразительного диалогического взаимодействия текстов. Использование эксплицитных и имплицитных форм интертекста позволяет читательскому тезаурусу не просто распознать источник первоначального текста, но и переосмыслить новые ценности и смыслы, заключенные в стихотворениях.
ЛИТЕРАТУРА
- Смышляев, Е. А. Современная поэзия Челябинска как локальный текст : дис. … канд. филол. наук / Е. А. Смышляев. — Челябинск, 2018. — 252 с.
- Антология современной уральской поэзии / под ред. В. О. Кальпиди. — Челябинск : Десять тысяч слов, 2011. — Т. 3. — 347 с.
- Семьян, Т. Ф. Челябинская поэзия как «локальный текст» / Т. Ф. Семьян // Наука ЮУрГУ : материалы 66 научной конференции. Секции социально-гуманитарных наук. — Челябинск : Изд-во ЮУрГУ, 2014. — С. 408–411.